Как директор судоверфи в Азове растит трудовую элиту
Полвека назад Азовская судоверфь гремела на всю Россию. Здесь выпускали сейнеры, буксиры, десантные катера и нефтемусоросборщики для всего Советского Союза и дружественных стран. В 90-е, когда многие предприятия закрылись, завод уцелел.
На базе строившихся судов серийных выпусков в советские времена на верфи создавались научно-исследовательские и разъездные суда для Госкомгидромета, Московского университета, различных институтов Академии наук и других организаций и ведомств страны.
К концу нулевых на верфи появились новые руководители. А в 2021 году Азовская судоверфь вновь попала в новости. Теперь уже юмористические – в интернете опубликовали переписку Михаила Бартника с администрацией Азова.
Власти ждали от завода отчётов о профилактике ВИЧ, воспитании собак и развитии спорта. Уставший от запросов директор ответил, что с ВИЧ они борются на теоретических и практических занятиях, с собаками проводят нравоучительные беседы, а спортивные достижения сотрудников сводятся к игре в «козла», «рыбу» и нарды. Юмор директора победил бюрократию – заводу перестали присылать глупые запросы.
Или в блогеры, или за границу?
– Михаил Игоревич, раньше в новости ваш завод попадал благодаря достижениям, передовикам производства. А сегодня о нём заговорили из-за вашего чувства юмора. Не обидно?
– Нет. Из-за чувства юмора «попасть под лошадь» никогда не обидно. А что раньше о заводе много писали, это да. Но время было другое, страна другая. У нас и сегодня работают специалисты высочайшего уровня. Но всем им далеко «за». Нужна молодая кровь. А где её взять? На днях пришёл на собеседование юрист. Спрашиваю, что сдавали на прошлой сессии? Не помнит. И точного названия своего вуза тоже не помнит, потому что учился дистанционно. На мой взгляд, это последствия ЕГЭ. Но появилась надежда, если мы уйдём от Болонской системы, от учебников, в которых всё написано через пень колоду, может и случится с нами что-то хорошее.
– Вы как-то говорили, что молодых специалистов у вас на заводе уже в процессе учат старики...
– Да, 30 лет специалистов в нашей стране не воспитывали. Потеряно два поколения. После распада СССР, когда пришёл к власти Горбачёв, вся насаждённая нам идеология была нацелена на то, чтобы уничтожить производство и сделать новый потребительский рынок. План выполнили – советское производство и сельское хозяйство были уничтожены. И специалисты-производственники были уже не нужны.
Сейчас дорабатывают люди, все они уже пенсионеры, которые получили квалификацию в СССР. Среднего поколения нет. И молодёжи нет. Молодёжь сегодня идёт или в блогеры, или за границу, или не знает, что будет делать. Хотя я считаю, что для Азова заработная плата специалиста 50–60 тысяч рублей вполне достаточная для жизни. Когда я пришёл на завод, это было в 2009 году, у нас зарплата была 18–20 тысяч рублей, сейчас средняя – за 40 тысяч. Поэтому многие люди, которые уходили, вернулись.
– Читала, что вопрос со сменой вы всё-таки решили? Речь о проекте с ДГТУ.
– Да, это прорыв. На базе ДГТУ открыли факультет судостроения и судоремонта. В 2021 году набрали около 50 студентов. Хотя вначале было впечатление, что люди не пойдут. На этот год уже куча звонков. И часть студентов с других факультетов хотят переходить к нам. Это очень приятно. Но процесс становления факультета будет идти не один год, необходимо отладить механизм: университет – научный центр – завод. Думаю, в итоге всё получится.
От физрука до директора завода
– Михаил Игоревич, под постом вашей переписки с администрацией есть комментарий: так может шутить только физрук! Вы, действительно, учились на факультете физвоспитания нашего пединститута?
– По первому образованию я слесарь-монтажник промышленных холодильных установок, потом была спортрота ракетного училища. Я серьёзно занимался карате, входил в сборную СССР. Потом пошёл учиться на факультет физического воспитания. Работал во дворце пионеров тренером военно-спортивного клуба «Призывник» – у меня было около ста детей. Денег за эту работу не платили, а у меня уже была семья, сын – в итоге пединститут я так и не окончил. Пошёл к бывшему тренеру в кооператив, дальше учился в нескольких вузах, в том числе, когда уже был директором.
– Когда вы пришли на судоверфь, что-то про этот завод понимали?
– Технически разобраться в этом вопросе большой проблемы не составляло. Я начал с замдиректора по строительству и развитию, а потом уже занял место гендиректора, хотя являюсь и соучредителем. Но мне пришлось нырнуть достаточно глубоко во все сферы. Особенно, в кадровую. На заводе трудились около 180 человек – старая команда. Часть работали на себя, часть просто воровали деньги, кто-то был честным. Система была отлаженная, и менять её никто не хотел. Поэтому первые два года ушли на то, чтобы понять ситуацию, а потом уже я начал очищать завод от тех людей, которым судьба его была неинтересна. И перестраивать саму работу, переводить её на нормальные рельсы.
– Как вы это делали?
– Самое действенное и самое эффективное – личный пример. Меня пригласили в рабочее время на день рождения начальника производства. Я поблагодарил, поздравил, но за стол не сел, потому что в 16:00 я ещё должен быть на рабочем месте. Люди сделали выводы. Кто-то согласился, что это правильно, а с кем-то пришлось расстаться.
В итоге образовалась команда единомышленников. Люди ведь меняются в зависимости от обстоятельств: мы предложили им другие возможности и другие зарплаты. Такие, которые позволяют не воровать. И второе немаловажное условие, если я что-то обещаю на производстве или личного характера, всегда держу своё слово.
Во власти трудно оставаться человеком
– На колбасном заводе можно воровать колбасу. Что можно украсть на судоремонтном?
– Всё! Идёт ремонт. Подходит собственник к работягам и говорит: давай сделаем вот это, но без завода? Наличку отстегнул – и всё. Можно понизить стоимость работы и получить на лапу. Можно списать топливо. У нас, например, завгар не заинтересован в том, чтобы машины не ломались, наоборот, любая запчасть – это его деньги. Он приходит и говорит: вот, надо купить мост для погрузчика. И я спрашиваю, а почему он у вас стоит 170 тысяч, когда красная цена ему 65? О том, что металл можно вынести и сдать, инструменты унести домой, мы уже не говорим. Один раз вынес, другой, никакого контроля нет, ты вошёл во вкус – и остановиться уже очень сложно.
– Михаил Игоревич, после публикации вашей переписки с властями многие читатели сказали: «Вот бы нам таких директоров во власть». Пошли бы?
– Сложный вопрос. Власть – это испытание. Когда ты получаешь возможность вершить судьбы других людей, очень трудно остаться человеком. Поэтому стремления во власть у меня нет. Пока другие заботы: хочется, чтобы завод приносил пользу моей стране, чтобы к нам пришёл молодой коллектив и мы стали лучше, эффективней и технологичней. И чтобы в нынешних реалиях что-то изменилось к лучшему.
Как буксир «Азовец» спас губернатора Маврикия
Владимир Фёдорович Мишустин пришёл на Азовскую судоверфь в 1977 году. Сейчас ему 82 года, и он всё ещё работает механиком: слушает сердца больших и малых судов, шутит об их строптивых характерах и цитирует Пушкина, стоя на палубе красавца «Рагдая». Михаил Фёдорович сдавал наши корабли в Иране, на Кубе, в Новой Зеландии, в Порту-Луи, в Йемене.
– Весь мир знал, что наши десантные корабли и буксиры – лучшие! – рассказывает механик. – Лет двадцать назад в Порту-Луи во время шторма яхту губернатора Маврикия, на которой он был с женой, унесло в море. Никто не вышел на спасение, кроме капитана «Азовца» – это наш буксир 1496-й. Семью спасли. А в Азовском музее теперь можно прочитать отзыв, где спасённый губернатор хвалит наш буксир...
За свою жизнь Владимир Фёдорович выпустил на большую воду больше 60 судов. Многих встречает уже старичками здесь, на Азовской судоверфи. И когда видит, как их отправляют на переработку, щемит сердце и наваливаются воспоминания о дальних морях и странах.
Досье
Михаил Бартник родился 14 апреля 1965 года во Владикавказе. Учился в РАУ, РГПУ, РИНХе, ИУБиП. С 2009 года генеральный директор судоверфи.
#Ростовскаяобласть #НовостиРостова #СВО #Доноры #РукаПомощиДонбассу #Волонтёры #АнкетаДонора #Блог