фото Игорь Жабинский.
«У Дельфина в райдере был зачем-то кошачий препарат от глистов». Истории ростовской «Подземки»
В РУБРИКЕ «МЕСТО СИЛЫ» — ОСНОВАТЕЛЬ ЛЕГЕНДАРНОГО РОК-КЛУБА ИГОРЬ ЖАБИНСКИЙ.
Легендарной ростовской «Подземке» в этом году исполнится 16 лет. В далеком декабре 2005-го ее открыл бывший хирург-онколог Игорь Жабинский. Мы попросили его вспомнить важные и интересные моменты из истории самого долгоиграющего рок-клуба Ростова.
автор Ольга Майдельман/заглавное фото музыкант Дельфин.
— Меня однажды очень повеселил разговор двух девочек-подростков: «Когда открылась «Подземка»?» — «Подземка» открылась сто лет назад. А потом вокруг нее построили ДК «Ростсельмаш».
За 15 лет существования клуба я даже не знаю сколько групп привез. У меня только фирменных маек набралось штук двести пятьдесят, и это те случаи, когда музыканты сами дарили, я мерч на концертах не покупаю. У нас играли группы из Северной и Южной Америк, из Австралии, ну, и вся Европа, конечно. Рок, панк-рок, метал.
Я человек, который мало спит. Всегда на связи. Однажды, правда, проспал встречу известной питерской группы Jane Air (сейчас ее вокалист — участник Little Big). Причем это были самые первые наши приезжие. Группы тогда были настолько лояльны, что ребята купили билеты за свой счет туда и обратно, я должен был на месте компенсировать.
Поезд пришел в 7:20. Я приехал на вокзал в 8:05. Связи нет (телефоны наши с женой ночью отключили, забыли оплатить). Бегу. Помню, снежочек сыпался, декабрь. Смотрю, на перроне стоят ребята с гитарами. Я к ним: «Здравствуйте, извините. Я Игорь». Они такие: «Фух! Ну, хорошо хоть пришел!» У них до этого запланирован был концерт где-то в центральной России, но их никто не встретил. Два часа просидели на вокзале и обратно в Питер уехали.
Почти все, на ком я вырос, играли в «Подземке». Tiamat, Kreator, Napalm Death, Dying Fetus, Fear Factory. Я вообще вез всех, кто ехал. Red Fang, «Стигмата», «Аркона», Louna — все, что по металлу ехало, я забирал себе. Даже в убыток.
Немецкая трэш-метал-группа Kreator.
В начале 90-х я сам был металлистом, конечно. А кем еще можно быть в юности? Уж точно не шугейзером. В 11-м классе я отрастил длинные волосы, которые катастрофически кучерявились, еще у меня были черные очки, как у Кобры (Сталлоне в фильме «Кобра»), и вот таким красавчиком я ходил по школе. В мединституте образ был посильнее: черная шляпа, пальто и итальянские казаки, которые я нашел в белорусской деревне, не знаю, как они там оказались. На плече я носил гитару без чехла.
Металлистов в Ростове часто побивали — урлапаны обычно. А я, хотя вырос в центре, с 9-го класса переехал к родителям на Сельмаш, и вот там в радиусе 5 км ни одного волосача не было. Но были друзья детства, они меня защищали. Как-то меня вычислили урелы с Чкаловского, приехали, под окном стоят — ну, страшно, конечно. Я позвонил товарищу: что делать? И он быстро своих собрал. Человек двадцать.
Или, например, едем на концерт группы «Детонатор» в Батайск: в автобус врывается человек тридцать с намотанными на кулаки эластичными бинтами, ну просто заточены ребята под драку! И начинают лупить всех подряд: и девочек, и мальчиков.
Кстати, если за рубежом панки и металлисты — это зачастую неприятные такие маргиналы, то в СССР, как правило, это были люди с интеллектом, интеллигенты. Ко мне на концерты до сих пор ходят мои товарищи-металлисты — врачи, инженеры.
А вот из бывших ростовских рэперов – ну кто чего добился? Так, по чесноку. Только архитектор из «Касты» (бывший главный архитектор Ростова Роман Илюгин). Рэп и метал — это совершенно разные культуры, которые никак не смешиваются. В давние времена у Anthrax были совместные концерты с Public Enemy, две топовые группы на тот момент, одна в металле, другая в хип-хопе. Но эти концерты обязательно заканчивались драками. Рэперы и металлисты никогда не могли найти общий язык. Это конфликт ради конфликта.
Кроме рэперов и металлистов в Ростове были еще те, кто сидел на кассетах с «сиреневых точек», электронную музыку они слушали, у них была своя замкнутая тусовка. Ассоциация медленных рейверов.
С рок-клубами было так себе. Был «Дункан», или «Дунька», в Доме народного творчества на Темерницкой. В конце 90-х Алик Гоч пытался сделать свой клуб — на въезде в Ростов, потом там был мотосалон. Позже появилась «Лила» на Социалке. Потом вылез еще «Камелот» в подвале на Ворошиловском. И на этом все.
Ростовская «Церковь детства» (лидер группы Денис Третьяков на фото слева) — частая гостья в «Подземке». Ближайший концерт — 10 апреля.
Я закончил мединститут, был хирургом-онкологом. Занимался опухолями головы и шеи, проработал в онкоинституте некоторое время, потом бросил аспирантуру и больше двух лет работал врачом в тюремной больнице. На этом моя медицинская деятельность закончилась.
Почему бросил медицину? Я родился в СССР, в моем мире врач был… вот знаете символ тайного ордена розенкрейцеров? Это пеликан, который выклевывает свое сердце, чтобы накормить детей. Мы все шли с целью служить, а не зарабатывать. А там случилась некрасивая история с деньгами. Короче, «серпентарий друзей» мне надоел, и я с ним расстался, о чем не жалею.
Циничность моя врачебная известна. Но истории бывают разные: однажды на моих глазах сбили женщину на остановке. Скорой нет, женщина задыхается — травма шеи. А у меня в бумажнике лежало лезвие для одноразового скальпеля. В общем, я сделал трахеотомию: рассек ей горло — на глазах очень удивленных людей.
История открытия «Подземки» — это история человеческой жадности. Причем жадности не моей. Я в начале 2000-х занимался только репточками (репетиционными точками): их становилось все больше, потому что групп тогда было много, в пиковые времена только на моих базах репетировало около 150 групп, игравших самобытную музыку. Сейчас во всем Ростове, если убрать кавер-группы, едва 30 наберется.
У меня репетировали и motorama, они тогда были Zippers, с русскими текстами, и Zeberty, сейчас это «Свидание». Мне музыка такая не нравилась и не нравится сейчас. Но дело не в этом. Я видел, как они начинали, часто сам сидел за пультом, и они для меня как родные дети.
Так вот, о жадности. Люди из «Лилы» часто брали у меня бэклайн: комбики, барабаны, — своего адекватного оборудования у них не было. Однажды они кое-что испортили, но вместо того, чтобы возместить мне убытки, начали утверждать, что не использовали аппаратуру вообще. Помню, мы тогда с моей женой Ниной пошли пешком по Садовой и на 5-й линии купили бутылку сливового вина. Выпили ее, выковыряли оттуда сливу — и решили открыть свой клуб.
Тот подвальчик, где сейчас «Подземка», назывался «Страшилки»: когда-то там по рельсам ездили такие вагонетки, и на посетителей аттракциона кидались всякие скелеты и призраки. У нас уже была там репточка. Я посмотрел: высоту помещения можно увеличить — сделав полы ниже, тут сцена, там бар. Пошел к директору, выпросил у него это помещение в аренду, и мы начали стройку. Все, что там есть, мы отстроили своими руками, семейным подрядом: я, жена и наши отцы.
Мы начинали в 2004 году, имея на руках 250 тысяч рублей. Это были все деньги, которые мы смогли собрать. К моменту открытия 2 декабря 2005 года расходов у нас было больше 1 млн 200 тысяч. Но, знаете, деньги появляются там, где они нужны.
С интерьером и мебелью я не заморачивался. Когда ты хочешь увидеть своего кумира, то плевать, что вокруг. Главное, что ты вообще там находишься. В рок-клуб шли не за удобным стулом, а за кайфом от живого звука. Короче, мы поставили мебель с летней площадки: пивоваренные компании за то, что у тебя в баре эксклюзивно их продукция, давали столы и стулья.
С арендой тоже есть некоторые секреты, которые постигаешь со временем. Я поначалу жутко боялся влезать в долги, и много усилий уходило на то, чтобы вовремя выплачивать арендную плату. Не было никакой возможности что-либо развивать. Но со временем ты начинаешь понимать, что являешься некой инвестицией, с которой собственник не спешит расстаться.
Аппарат у нас был свой — мы не рассматривали аренду вообще. Я слышал много нареканий по поводу звука в «Подземке» — там не слышно, тут глухо. Ну ты ведь приходишь не для того, чтобы услышать тексты, которые знаешь наизусть, а чтобы за ноги похватать своего кумира, чтобы он тебя из бутылки полил или листочек с плейлистом потом тебе отдал. Прикоснуться к истории.
Мы сразу решили делать концерты приезжих групп. Соотношение было примерно такое: на 10 местных — 20 гастролеров. Но бывало так, что на приезжих звезд хардкора приходило 70 человек, а на ростовскую группу — вдруг 300.
Афиша местных групп в «Подземке», 2016 год.
Вот, например, ростовские кавер-группы Sherwoods и French, и у них всегда было противостояние: на кого больше придут? Помню, на French пришло 300 человек, а через неделю было концерт Sherwoods, и на них пришло 308. Они были такие счастливые — побили счет.
540 человек к нам забивались на второй приезд «СЛОТ» (ню-метал с женским вокалом). Но столько поместилось, потому что они дети, сколько они там весят в 18 лет? 50 кило где-то. Мы столы-стулья поубирали, они все стояли плотняком, поместились. А вот если брать крупных мужиков, которые пришли на Tiamat, 320 человек — это был потолок.
Вообще, «Подземка» — это волшебное место: в нужные моменты оно растягивается. И помещаются все.
Какой из райдеров меня насмешил? У группы «7000$» («Семь штук баксов»), металлистов из Нижнего Новгорода, в райдере были 7 бутылок шампанского. Удивил меня райдер Дельфина, Андрея Лысикова: в конце списка всех требований был указан препарат от глистов у кошек. Я позвонил его директору, спросил: на фига? Он говорит: это такая проверка — дочитал ли ты до конца.
Сложный технический райдер был у Tiamat (известная шведская дум-метал-группа). С ними приехали техники и тур-менеджер, он же звукарь. Такой пендитный англичанин. Он сказал: «Это какой-то набор оборудования, но никак не собранная сцена, мы на этом работать не можем!» А гитарный техник, немец, говорит ему: «Да ладно, Фрэнки, ты че, ну мы же панки! Все нормально, соберем, не парься!» Концерт задержали часа на полтора, но все собрали, как надо, и группа отыграла. Те, кто был тогда в «Подземке», до сих пор вспоминают его как лучший концерт в жизни.
Те группы, что покруче, требуют гостиницы 3-4 звезды, авиаперелет только «Аэрофлотом», другим не доверяют. А есть группы, которые из Польши на автобусе приезжают, и норм. А живут у меня дома. Как-то питерские панк-рокеры «Морэ&Рэльсы» жили целую неделю. И плюс к ним три метал-группы из Польши. Семнадцать человек — вместе со мной, женой и нашей дочкой, несколько месяцев ей было. В «трешке». И ничего, все поместились.
Питерская панк-группа «Морэ&Рэльсы».
Раньше у меня дома постоянно кто-то жил. Как-то за неделю было шесть концертов, и все группы ночевали у меня. Одна уезжает, и надо быстро все стирать, менять белье, полотенца. У меня до сих пор штук двадцать гостевых полотенец.
Пару лет назад у меня жила группа из Японии. Три дня. У них плохой английский, у нас тоже — мы друг друга прекрасно понимали и отлично провели время. Они с детьми моими занимались в свой свободный день. Детей у меня теперь восемь.
Кстати, многие крутые металлисты — довольно простые ребята. С Napalm Death (британские легенды метала) мы сидели за одним столом, в моей квартире, и ели то, что приготовила моя жена. Никаких особых требований. Ну разве что отдельно мы готовили для веганов, отдельно — для мясоедов.
Жена не просто лояльно все это принимала, она была тем локомотивом, который толкал меня. А я был тягачом, который все тащил. Да вы ее помните, она в баре «Подземки» работала.
Британская метал-группа Napalm Death.
Сейчас, чтобы собрать расписание и работать 2-3 раза в неделю, мне приходится выискивать музыкантов, уговаривать их. Бывает, с таким трудом вытаскиваешь группу, а приходит 30-50 человек. Потом начинается: «А когда они в следующий раз будут?» Да никогда уже, чувак. Вот у тебя был шанс единственный раз в жизни увидеть их живьем.
У меня и группа своя появилась — Bloody Kisses, мы играем олдскульный метал: Type O Negative, Sepultura. Концертов стало меньше, потому и собрал. Обычно я на эти вечера делаю бесплатный вход, чтобы люди просто погрузились в атмосферу 90-х. Потому что счастлив я был именно в то время.
У нас не модное тусовочное место, это место для рок-концертов. Да, может наш туалет не так выглядит, как хотелось бы. Но я не вижу смысла вкладываться, эти деньги никогда не отобьются. Мы работаем, в целом, за идею.
Это не тот бизнес, который кормит. Нет, неправду сказал, в хорошие времена — с 2007-го по 2012 год это был реально прибыльный бизнес, мы зарабатывали на этом деньги. Было много иностранных концертов. Иногда мы и теряли на них, но, в общем, баланс был положительный. А с некоторых пор у нас закрылись границы, и это отменило очень много хороших концертов.
Слушайте, а зачем я делаю весь этот мастер-класс по открытию рок-клуба? Чтобы какой-то молодой человек решил: раз у него получилось, то и у меня получится? Мы открылись тогда при минимальных затратах, сейчас это просто невозможно сделать. Просто потому, что потребитель стал более требовательным.
Я закрывал «Подземку» на какое-то время, потому что уже невозможно было тащить это: публике стало неинтересно, и привозить музыкантов стало не просто экономически невыгодно, а невозможно. Все группы сейчас требуют предоплату и хотят, чтобы мы брали на себя организацию тура по ближайшим городам.
Я считаю, что интернет уничтожает культуру живых концертов и вообще рок-культуру. Человеку уже не нужно идти никуда, чтобы пообщаться, узнать новое — нужно просто нажать кнопку в телефоне.
Я бы посоветовал оторвать зад от дивана и услышать живьем металлистов из Таганрога My Confession и Illidians, ростовских построкеров 417.3, эмокор «Босния», power-metal «Раскол» и трэш-металлистов Bestial Sight из Краснодара. Да много еще достойных групп. Хотя диванных гитаристов сейчас, конечно, намного больше.
То, что сейчас происходит, похоже на затухающий огонь. Не знаю, может, новые дрова подкинут в этот костер, и снова все вспыхнет. Я пока что не вижу предпосылок. Но, как говорится, самая темное время бывает перед рассветом.
Источник : nationmagazine.ru