Завод по производству желатина мощностью 1 000 тонн в год, аналогов которому нет в Казахстане, построят в индустриальной зоне «Актобе». Это позволит решить проблему с невостребованными шкурами и получить продукт с большой добавленной стоимостью.
Кто инвестирует в проект, в чем его уникальность и насколько велика сырьевая база, в интервью «АВ» рассказывает директор ТОО «KAZGELATINE» Сабыржан Балмурзиев.
— Как к вам пришла мысль о строительстве подобного завода?
— По образованию я инженер-технолог по переработке шкур. Мне нравится заниматься производством. В поиске новых идей как производственник в первую очередь делаю акцент на сырьевую базу. Не хочется зависеть от импорта. Потому что есть какие-то политические моменты, волатильность валюты и так далее. Все это очень сильно влияет на себестоимость производимого продукта. Поэтому желательно, чтобы сырье было местное. У нас как в области, так и по всей республике есть проблема с переработкой шкур КРС. Этот вопрос каждый год поднимается на государственном уровне. В Казахстане очень мало перерабатывающих предприятий подобного профиля.
И еще одна довольно существенная проблема — шкуры в нашей стране очень низкого качества. Даже если обработаешь ее, продать за рубеж довольно проблематично из-за низкого качества. Только 10 процентов шкур отечественной выделки можно отнести к I сорту. А все потому, что у скота много кожных заболеваний, включая наличие паразитов. Конечно, можно продать и сырье более низкого качества, но очень дешево. Покупается практически все, но вопрос в цене и, следовательно, в рентабельности.
Основной игрок на рынке шкур в нашей стране — это Китай. Когда он заходит на рынок, цены начинают расти. Но в период пандемии, даже за год до этого, КНР приостановила закуп. Естественно, цены сразу упали. А сейчас все застопорилось, и шкуры уходят попросту в мусор. И неизвестно, сколько это будет продолжаться. Китай закупает сырье, но только шкуры бычков и довольно дешево. К примеру, если пару лет назад одну шкуру закупали по пять тысяч тенге, то на сегодня ее цена — две тысячи. И это только большие, маленькие не берут.
Вот здесь и возник вопрос: а что делать со шкурами, которые никому не нужны? Причем берем во внимание огромное количество. Ведь это и для экологии большой вред, и негативное влияние на эпидемиологическую обстановку. Проанализировав данные факты, я пришел к мысли о переработке.
— Дорогостоящий ли это проект? Какая сумма необходима для его реализации?
— Я не считаю проект дорогим. По нашим расчетам, в него необходимо инвестировать около 11,5 миллиона долларов или 4,94 миллиарда тенге.
— Какая проектная мощность?
— Проектная загрузка — 20 тонн сырья в сутки или 7 300 тонн в год. На выходе это 1 000 тонн желатина в год.
— За какой срок рассчитываете реализовать проект?
— На региональном координационном совете нам утвердили участок земли в индустриальной зоне площадью 5,5 гектара. Завод непосредственно разместится на 10 тысячах квадратных метров. В этом году будем разрабатывать документацию, согласовывать преференции. Необходимо получить инвестконтракт, так как все оборудование будет закупаться за рубежом. Все это требует времени. Начать строительство планируем в следующем году. В начале 2024 года завод запустим.
Также планируем построить свою канализационно-очистную станцию для повторного использования воды для грязного процесса — промывки шкур. Будем стремиться к безотходному производству. Есть задумка, чтобы из сухих отходов производить электроэнергию. Но это в будущем.
— Хватит ли вам сырья для непрерывной работы?
— Если все шкуры перерабатывать и продавать за рубеж, то, наверное, не хватит. Но реалии таковы, что основная масса сырья в Казахстане низкого качества, которое пригодно для нашего производства. Мы обязательно будем делать месячный запас. Рассчитываем не только на сырье в области, но и на наши кожевенные заводы. А точнее, на их отходы. Насколько мне известно, некоторые предприятия на дальнейшую переработку отправляют их в Беларусь. Кстати, для производства желатина. Уверяю вас, что значительного профита они с этого абсолютно не имеют. Им просто надо утилизировать отходы. Поэтому для наших кожевенных заводов мы станем выгодным решением. По подсчетам, пять казахстанских предприятий будут поставлять нам 500 тонн отходов ежемесячно. Для полной загрузки необходимо будет добирать 100 тонн в месяц необработанных шкур.
— Планируете ли вы собирать шкуры по всему Казахстану?
— Мы просто укажем свою цену, и шкуры будут привозить. Кожевенные заводы на обработку принимают только качественные шкуры. Остальное забраковывают. А мы примем абсолютно все, даже лоскуты. Приведу аналогию: если крупному заводу нужны первоклассные металлические заготовки, то нам на переработку подойдет и металлолом.
— Кто ваши партнеры?
— Это турецкие инвесторы. Пока не буду их называть. Но могу сказать, что у наших партнеров большой опыт в бизнесе. Сравнив расчетную себестоимость желатина в Казахстане и Турции, они оценили выгоду строительства завода в Актобе. Разница существенная. В Турции все гораздо дороже, включая рабочую силу, оплату за воду, газ и электроэнергию. У нас все дешевле и достаточно сырья по очень низкой цене.
— Наверное, для Казахстана 1 000 тонн желатина в год будет много. Есть ли в планах экспортировать свою продукцию?
— Именно производство на экспорт — наше приоритетное направление. Естественно, на казахстанский рынок продукция будет поставляться. Мы же говорим об импортозамещении. Пока планируем поставлять на отечественный рынок 5 процентов продукции. Но это все предварительно. Так как у нас себестоимость низкая, можем спокойно и комфортно выходить на перспективные внешние рынки. Если в 2018 году потребление желатина составило 2,6 миллиарда долларов, то к 2023-му этот показатель прогнозируется на уровне 3,6 миллиарда долларов.
Основные производители желатина — страны Западной Европы. Но там в основном его производят из свиной шкуры. Если говорить о желатине из шкур КРС, то главный его производитель — Латинская Америка. Большая потребность в желатине именно из шкур КРС в мусульманских странах.
— На какую рентабельность планируете выйти?
— По предварительным расчетам, не менее 30 процентов.
— Спасибо за интервью!
Владимир Бурьянов