Что движет молодым парнями и девчонками, которые решили пойти в медицину? Конечно, у каждого своя история. Один хочет стать врачом из-за престижа профессии, другой - из-за денег, третий - потому что так захотели родители.
Гость редакции 19rusinfo.ru уверен, что в эту профессию нужно идти за мечтой. Это слова известного в Хакасии и далеко за ее пределами челюстно-лицевого хирурга Руслана Меллина. Он переехал в Хакасию из Кемеровской области пару лет назад по приглашению главного врача ресбольницы им. Г.Я. Ремишевской Алексея Тихоновича, чтобы возглавить новое отделение челюстно-лицевой хирургии.
О новом перспективном враче писали все местные СМИ. Интерес подогревали его необычные хобби. Хирург оказался еще и художником, а также писателем. В искусстве и прозе запечатлел тяжелые судьбы своих пациентов, отпечатанные на их обезображенных лицах. С какими только травмами не работал...
В редакции 19rusinfo.ru Руслан Меллин рассказал о шокирующих случаях из своей практики, чудовищном материнском равнодушии. Конечно, шла речь и о нашумевшей истории пациента, которому медведь пытался прокусить череп.
«Выживший»: историю, потрясшую Хакасию, рассказали на НТВ
Новые направления работы отделения челюстно-лицевой хирургии, мотивация выбора этой профессии, взаимодействие с руководством, внутренняя «кухня», почему забросил искусство... Обо всем этом и не только - в интервью с Русланом Меллиным.
- Руслан Викторович, в отделении челюстно-лицевой хирургии совсем недавно начали оказывать стоматологическую помощь пациентам с ограниченными возможностями здоровья под общим наркозом. Насколько востребован такой вид медицинской помощи в Хакасии? Скольким пациентам уже успели помочь?
- В Хакасии насчитывается примерно 2,5 тысячи детей с ограниченными возможностями здоровья. В плане стоматологического здоровья они были предоставлены сами себе. Какая-то часть может получать помощь под местной анестезией. Но дети с психосоматическими отклонениями не могут сидеть в стоматологическом кресле с открытым ртом. У них не было выбора - искать помощь за пределами нашего региона или остаться без зубов, потому что они просто сгнивали.
Эта помощь очень востребована. У нас она оказывается по средам и пятницам. Помимо того, что лечим детей нашего региона, обращаются и жители Тувы, юга Красноярского края.
- Данный вид помощи оказывается бесплатно?
- Для жителей Хакасии - да. С момента торжественного открытия стоматологического кабинета, которое состоялось в сентябре этого года, мы пролечили около 100 детей.
- А взрослым оказывается данная помощь?
- Конечно.
- После наркоза пациент находится в стационаре?
- За день до госпитализации доктор назначает встречу пациенту с анестезиологом, смотрят анализы, на следующий день пациента госпитализируют, лечат и в среднем еще двое-трое суток наблюдают в отделении. Я это озвучиваю, потому как некоторые родители не приходят на предварительную встречу до госпитализации. В таком случае запись теряется, мы берем другого ребенка. Нельзя прийти и сразу получить наркоз.
- Есть планы по дальнейшей работе кабинета?
- Да, есть пациенты, у которых зубы уже отсутствуют. Чтобы они снова смогли полноценно пережевывать пищу, нам нужен стоматолог-ортопед. Есть куда развиваться, и есть потенциал.
- А если говорить про все отделение? В нем достаточно кадров? Как известно, в медорганизациях нехватка медицинских работников. А у вас?
- Есть кому работать. На сегодняшний день у нас в отделении четыре челюстно-лицевых хирурга. Мы переманили доктора из Владивостока. Он приехал сюда, сравнил, сказал, что здесь лучше и условия, и оснащение. Что немаловажно, это молодой, перспективный заведующий, который дает развиваться. Готовый челюстно-лицевой хирург, которого не нужно учить. В других регионах напротив, возрастные заведующие стараются сдерживать развитие, чтобы никто их не перерос.
- Сколько вам еще нужно специалистов, чтобы можно было расширять доступность медицинской помощи этого профиля?
- Если смотреть по модели соседних регионов, нам нужна зуботехническая лаборатория с зубным техником и стоматолог-ортопед.
- Ваше отделение занимается и пластической хирургией. В каких случаях она необходима?
- При функциональных нарушениях пациент получит услугу на бесплатной основе. Например, после ожогов, при контрактуре, врожденных аномалиях. Работаем практически со всеми аномалиями челюстно-лицевой области, с которыми мы на сегодняшний день можем бороться.
- Сколько пациентов принимаете в год?
- Около тысячи. Можем принимать больше, но не хватает операционных дней. Пока их три - понедельник, среда, пятница. Операции затяжные, бывает по 4-5 часов оперируем. Например, при опухоли околоушных слюнных желез мы полностью выделяем лицевой нерв. Это делается под микроскопом, в среднем 4-6 часов, в зависимости от расположения опухоли.
- Тысяча пациентов в год... Такому количеству людей приходилось получать ежегодно помощь за пределами Хакасии?
- Я думаю они ее не получали, выживали как могли, жили с дефектами.
- Вы заговорили о долгих операциях. Недавно вся страна обсуждала новость как в республиканской больнице буквально по частям собрали лицо пациента после встречи с медведем. Этому была посвящена программа на федеральном телеканале. Вы оперировали этого пациента, наблюдаете его и дальше. Расскажите подробнее об операции, которая длилась практически всю ночь. Это первый такой случай в вашей практике?
- Такой радикальный, с такими обширными травмами - наверное, первый. А вообще поступали пациенты после нападения животных - и домашних, и диких. Любой челюстно-лицевой хирург рано или поздно с этим встречается. Важно определиться с тактикой, что первостепенно, что сохранять, а что выкидывать. Слово, возможно, некрасивое, но так оно и есть. Лишние части тела, которые были оторваны, нежизнеспособные, пришлось выкинуть. Часть попытался сохранить. Сейчас могу утверждать, что правильно сделал. Часть прижилась, часть некротизировалась. Это части верхней челюсти. Они очень важны для того, чтобы держать кожно-мышечный массив на лице.
Операция началась в девять часов вечера. Мы вместе с нейрохирургами, травматологами его ждали с двух часов. Нас предупредили, что доставляют на вертолете жителя Красноярского края. Травматологи начали в девять часов, я со своей коллегой зашел в полдесятого. До пяти утра мы его собирали.
Тяжело было, конечно, ничего целого практически не было, особенно в правой половине лица. Сейчас мы пытаемся восстановить лицевой нерв, потому что правая часть у него обездвижена. Хорошо, что все лоскуты прижились, в том числе лоскут на затылке. Задняя часть головы была скальпирована. Кость была голая. Правая сторона тоже лоскутно висела до носа, он был оголен, кости носа были раскиданы по всей ране. Очень долгое время заняло восстановление носа. Когда кости собрали, стало попроще. Но самое большое время заняло зашивание важных структур мышц, очень долго искали слюнной проток, сшили его.
- Когда его доставляли, вы знали, что настолько все серьезно? Было время на принятие решений?
- Нам вообще ничего не сказали. Мы знали только, что погрыз медведь. Могли только предполагать. Когда я шел в операционную, я не имел никакого плана. Это не плановая, это экстренная операция. Урок философии, который нам всем в институтах преподают, наверное, играет большую роль, потому что принимая решения, нужно из двух зол выбирать наименьшее.
Лицо - одно из самых важных, что дается человеку, это его визитная карточка. Если оно в непотребном виде, то человек ведет отшельнический образ жизни, старается не показывается людям.
- Наверное, шла речь и о сохранении жизни?
- Чтобы нам не пели дифирамбов, скажу, что по поводу его жизни мы не переживали, потому что жизненно важные органы не были задеты. Хотя на скелете мозгового черепа были видны борозды от клыков. Медведь старался раскусить мозговую часть черепа. Он просто не смог одолеть череп нашего пациента.
- Как такое возможно, что пациент с такими травмами находился в сознании?
- К сожалению или к счастью, его мозг не отключился. Он контролировал ситуацию. Благодаря тому, что он остался в сознании, выжил. Увидев, что медведь отступился, выждал десять минут и попытался встать. Ноги были целые, только рука прокусана. Он защищался левой рукой, пострадала кисть и левый локоть.
- Как сейчас чувствует себя мужчина? Сколько еще ему предстоит восстанавливаться?
- Находится сейчас у нас в отделении после операции на травмированной руке. Травматологи предполагают, что ему предстоит еще две операции. По нашей части тоже думаю две или три госпитализации - планируется пересадка в область верхней челюсти. Наша задача - восстановить жевательную функцию.
Пациент настроен оптимистично, сказал, что пойдет в лес еще.
- Давайте поговорим о помощи детям. Вы рассказали про оказание им стоматологической помощи в отделении. Но вы исправляете и врожденные дефекты. Тяжело ли находить общий язык с родителями таких пациентов?
- К сожалению, очень тяжело. Последний случай меня просто убил. Три часа делали ребенку верхнюю губу. Мама на пятый день послеоперационного периода, когда формировался рубец, при мне его уронила. И сейчас дома происходит что-то непонятное. Идеально собранная губа приобретает рубцы. Видно, что наносилась какая-то травма.
Тяжело с такими родителями. По большей части вообще не хотят оперировать детей, потому что боятся потерять льготные выплаты.
- Разве после операции отменяется инвалидность?
- Нет. Но родители этого не знают, или не хотят знать, даже не вникают. Чего греха таить, некоторые доктора не знают, что с таким дефектом положена инвалидность, что до 18 лет ребенок даже после операции должен ходить к логопеду, ортодонту, ортопеду и к челюстно-лицевому хирургу. Но родители, видимо, боятся задавать прямые вопросы, предпочитают оставлять все как есть. Да и некоторые доктора тоже. Пришел парень в 28 лет с расщелиной губы, неоперированный. У него зубы наружу, сам из деревни. Ему доктор сказал «живите так, будут рубцы на лице после операции».
- Вы ему помогли?
- Он пропал. В этом возрасте, к сожалению, очень сложно помогать. Дожив с дефектом до 30 лет, психологически человек не настроен что-то менять. Ну и рубцы будут более выраженные, нежели если оперировать в детстве.
Недавно узнал про случай. ВИЧ-инфицированная мама, чтобы получить инвалидность и выплаты, кормила здорового ребенка грудью. Поймали, пресекли. Но сам факт - мама пыталась заразить ребенка ВИЧ-инфекцией. Насколько люди меркантильные и материально зависимые.
- Сколько детей оперируете в год?
- Если брать любую челюстно-лицевую хирургическую патологию, в среднем около 300 детей проходит. Больше всего это экстренные пациенты, с гнойно-воспалительными заболеваниями. Часто поступают с травмами, после укусов.
- Часто ли встречаются дети с врожденными патологиями?
- Я бы не сказал, что у нас какой-то эндемичный регион. Если сравнивать со статистикой по миру, у нас все достаточно неплохо. Довольно часто встречается патология в виде расщелины верхней губы и твердого неба. В России рождается один ребенок с расщелиной на 700 малышей. Самая высокая статистика в Сингапуре - 1 на 300.
- Родителям не стоит бояться такой операции?
- Нет. Когда меня приглашают на скрининг, я стараюсь родителей уговорить, максимально настроить на то, что при должном сотрудничестве ребенка доведем до хорошего результата.
- Абсолютно очевидно, что вам работа приносит удовольствие. Какие операции нравится делать больше всего?
- Наверное, операции, которые связаны с травмой челюстно-лицевой области. Очень нравится работать на костях. У меня и тема кандидатской диссертации связана с этим.
- А о чем ваша книга? Как известно, вы попробовали себя и в писательстве.
- Это книга художественная, о жертвах домашнего насилия.
- Книга о ваших пациентах?
- Описал все, что я видел за свою карьеру, все, что через себя пропустил.
- Сейчас вам привозят жертв домашнего насилия?
- Да. Вчера (4 декабря, прим.ред.) была большая операция на глазнице по оказанию высокотехнологичной медицинской помощи первого порядка. После удара мужа у женщины перестал двигаться глаз.
- Часто приходится сталкиваться с такими случаями?
- Очень часто. Молодая девушка до 30 лет, которой муж сломал челюсть. Она вызывала полицию, была настроена бросить обидчика. Недавно увидел, что простила его. Раньше я на все это агрессивно реагировал, когда пациенты прощают. Сейчас стараюсь не замечать.
- Если вы посвятили этой теме книгу, все же вас эти истории сильно трогают.
- Конечно. Хотелось бы, чтобы эта книга до кого-то достучалась, чтобы кто-то начал менять свою жизнь. Многие жертвы прощают своих обидчиков, возвращаются к ним и получают еще более сильные травмы.
- Где можно прочесть вашу книгу, как она называется?
- «Больная реальность». В бумажном варианте ее в свободном доступе уже нет, только в электронном и аудиоформатах.
- Вернемся к отделению челюстно-лицевой и пластической хирургии. Какие направления планируется развивать в дальнейшем?
- Остро стоит вопрос об ортогнатических операциях. Мы их уже начали внедрять, но не в полном объеме. Речь о смене лицевого скелета. Есть аномалии, которые не видны окружающим, но пациенты испытывают дискомфорт. Это недоразвитие нижней, верхней челюсти, суженные зубные дуги. Мы теперь ломаем челюсти, ставим дистракторы, которые их расширяют. Активно хотим поставить на поток, все это делаем бесплатно.
В следующем году хотелось бы запустить микрохирургические операции, чтобы брать часть донорской кости с сосудом и подвязывать его в другой сосуд челюстно-лицевой области, чтобы не нарушалось питание и пересаживаемая зона приживалась. Виктор, который пострадал от нападения медведя, станет нашим первым пациентом.
- Для расширения возможностей нужны новые специалисты?
- Эти специалисты - мы. Нужно оснащение и желание развиваться.
- Желание у вас и главврача, который открыл это отделение, явно есть.
- Нам с главврачом вообще повезло.
- Как вас благодарят пациенты после выписки, что они говорят?
- Нечасто я общаюсь с пациентами после и во время выписки. Стараюсь обосабливаться. Мне тяжело общаться с пациентами. Не хочу, чтобы они чувствовали какую-то зависимость.
- Раньше они не получали эту помощь вообще или получали в других регионах. Они явно благодарны.
- Конечно, рады, и благодарности пишут.
- Что вас вдохновляет в работе?
- Думаю, что отсутствие жалоб. Они бывают, но зачастую необоснованные - посмотрел кто-то не так, медсестра грубо ответила.
Еще вдохновляет возможность развиваться, что-то делать новое. Главный врач этому способствует. Я работал в четырех городах разных регионов - Минусинске, Новокузнецке, Кемерово и теперь в Абакане. Такого руководства я еще нигде не встречал.
- Не пожалели, что сюда переехали?
- Ни в коем случае. И из всех специалистов, которые переехали за мной (а собирали с разных регионов страны), никто не пожалел. Несмотря на то, что ситуация с зарплатами в целом по стране не очень радужная, но возможность развиваться, наверное, все перебивает.
- Вас вдохновляет в том числе отсутствие жалоб. Но наверное, каждый врач сталкивается с недочетами, недовольством собой. Что вы чувствуете в этот момент? Ругаете себя?
- Ничего не чувствую. Раньше ругал себя, переживал, не спал. Но любой врач по мере пройденных лет вырабатывает иммунитет к собственной совести. Не ругаю. Это работа. В любой сфере есть жалобы, хорошие и плохие отзывы.
- Что бы вы посоветовали студентам, школьникам, которые только хотят встать на этот профессиональный путь, выбрав направление челюстно-лицевой хирургии? С какими качествами туда не стоит идти?
- Я активно общаюсь со студентами в соцсетях. Все хотят прийти сюда за деньгами. Они видят только красивую жизнь. Но и мы тоже не правы, выставляя только красивую жизнь. Знакомый доктор из Красноярска публикует фото дорогих авто, загородных домов, но не рассказывает о том, какой путь он прошел.
Сюда нужно идти за мечтой, а не деньгами. Если найти свое призвание, стать в нем лучшим, будут и пациенты, и финансовый достаток.
- Вы активно ведете социальные сети, всегда охотно сотрудничаете со СМИ. Благодаря такому подходу многие и узнают о внутренней «кухне». Почему считаете это важным?
- Нужно вести соцсети. Мы сильно проигрываем частным клиникам. Бюджетный врач потерял свой имидж. Студенты ориентируются на частные клиники с танцующими докторами, клоунскими выходками. Это неправильно. Это не есть медицина, а есть коммерция. В частных клиниках достаток свободного времени, у нас в бюджете этого времени нет. У нас большие объемы и большие планы.
- Как вы находите на все время? Пациенты, студенты, СМИ, книги, еще и живопись...
- На искусство никак не нахожу, это в прошлом. Для всего остального жертвую сном. У меня мечта - нормально выспаться. На работе минимум до одиннадцати вечера. Года полтора об искусстве не думаю, как сюда переехал, получается. Надеюсь, в скором времени я себе выращу замену, чтобы было больше свободного времени.