Почти весь июнь в центре всеобщего внимания находился чемпионат Европы по футболу, однако в том же месяце проходили другие важнейшие соревнования. Они собрали меньшее число болельщиков, но гораздо большее – участников. Накал страстей здесь был, возможно, не столь велик, зато их цена – едва ли не выше. Одно дело – победы и трофеи уже состоявшихся людей, другое – выбор жизненного пути и будущая карьера. Речь идет о ежегодном чемпионате России по стрессу среди выпускников школ и их родителей, который сокращенно называют ЕГЭ.
С самого начала оговорюсь. Я не педагог. И даже ни разу не отец. Но если устами младенца глаголет истина, то устами дилетанта – идея. А в условиях, когда уже много лет идут ожесточенные споры по поводу единого государственного экзамена, остается лишь перейти от полемики к мозговому штурму. Для него же пригодятся любые идеи. Самая нелепая может навести на ту, которая окажется наиболее приемлемой. Поэтому не опасаясь критики со стороны специалистов, попробую изложить свои соображения. Не отношу себя ни к непримиримым противникам ЕГЭ, ни к его активным сторонникам. Достаточно отчетливо вижу и плюсы, и минусы. Тем более, что о них уже давно и немало сказано. Нельзя не согласиться с тем, что психика молодых людей подвергается неоднократному испытанию в течение нескольких недель, не считая напряжения длительных месяцев подготовки. Но папы и мамы, а также бабушки и дедушки получали свою дозу нервотрепки в двойном размере. И на выпускных экзаменах в школе и почти сразу после этого – на вступительных в высшие учебные заведения.
С другой стороны в привычных условиях, с родными учителями все было почти по-домашнему. Запнувшемуся отличнику дадут время подумать, отстающего вытянут на тройку с помощью наводящего вопроса. Сегодня же сама обстановка, в которой школьнику предстоит продемонстрировать свои знания, способна выбить из колеи. Разве что отпечатки пальцев еще не снимают. Недавняя трагическая история в Моздокском районе с девушкой, у которой не выдержало сердце, – мрачная иллюстрация возможных последствий. А ведь в данном случае дело происходило даже на ОГЭ – куда менее ответственном событии. Впрочем, и в прежние времена подобное нельзя назвать небывалым. Моя тетя Инна, будучи совсем юной девушкой, умерла перед дверью в аудиторию, в которой должна была сдавать экзамен.
Многие считают нынешнюю систему оценок знаний просто несправедливой. Троечника, валявшего дурака в предыдущие годы, могут натаскать за сравнительно небольшой срок на приличные баллы. А тот, кто учился на пятерки, может не справиться с волнением и допустить неисправимую ошибку. Обращусь к личному опыту из далекого прошлого. Физика мне не давалась от слова «совсем». Моя учительница Ольга Николаевна ставила мне тройки, скорее, из милосердия. Но перед выпускным экзаменом я все-таки прошелся по учебнику и на мое счастье вытащил довольно легкий билет. Я бойко ответил на оба вопроса и даже на дополнительный. «Но ты же понимаешь, – сказала О. Н. – что я не могу поставить тебе «пять», поскольку тогда в аттестате должна вывести «четыре». А ты на эту отметку все равно не тянешь». Сейчас я понимаю, что она была права. Но юношеский максимализм заставил меня обратиться к нашему милейшему директору школы Василию Матвеевичу Байтуганову, и в итоге школу я закончил с четверкой по физике, чем гордился больше, нежели законными пятерками по литературе и истории.
Если копнуть чуть глубже, несправедливость, о которой мы говорили, все же относительна. Недовольный своим результатом может пересдать экзамен. А сумевший наверстать упущенное, хоть и заслуживает порицания за долгую раскачку, но и похвалу за выказанное рвение. Более основательны претензии к использованию тестов. В этом году исполняется двадцать лет с тех пор, как ЕГЭ в порядке эксперимента был впервые опробован в пяти регионах страны. И только в 2010 году решено было отказаться от заданий по литературе с вариантами ответов. Когда предлагается, допустим, выбрать, кто покончил с жизнью в «Преступлении и наказании» – Раскольников, Свидригайлов или Мармеладов, это унизительно и для старшеклассников, и для образования, и даже для памяти Федора Михайловича. Но в экзаменах по некоторым другим предметам «угадайка» остается.
Злополучные тесты – это сознательная ориентация на более низкий уровень подготовки. Неужели потребностью «держать планку» нужно жертвовать ради тех, кто не утруждают себя прилежанием? Пусть получают свои низкие баллы и даже «неуды» – может быть, это заставит одуматься. С большим скрипом происходят и другие изменения. Только восемь лет назад в головы чиновников, ответственных за ЕГЭ, пришла, наконец, здравая мысль разделить экзамен по математике на две категории – базовую и профильную. Тем, кто не поступает в технические и экономические вузы, достаточно школьного курса без углубленного материала. Самый же мощный залп из стана недовольных – обвинение в том, что ЕГЭ все более заметно толкает нас к платному обучению в выпускных классах. Уже множество родителей вынуждено обращаться к отнюдь не дешевым услугам репетиторов. Причем, не только для слабоуспевающих детей, но и для отличников. Ведь речь идет уже не о желанной, но вполне достижимой для них «пятерке», а о максимально высокой оценке, приближающейся к 100. В престижных университетах и институтах жесткая конкуренция при приеме сохраняется и с более чем благополучными результатами. Вузы охотнее отдают предпочтение победителям многочисленных олимпиад, резонно полагая, что это более убедительный критерий.
Педагоги только рады возможности поправить свое материальное положение за счет дополнительных занятий с учениками – порой с теми же самыми, которых они обучали в классе бесплатно. Но разве это не подтверждение того, что прежние уроки немногого стоят? Повторить пройденное самостоятельно – не так уж и сложно. Если возникнет какой-нибудь вопрос, тот же учитель разъяснит, и к тому же бесплатно. Это его работа. Но значит, в ЕГЭ есть нечто, направленное на сверхусилие, и стимулирующее необходимость в финансовых затратах. И, тем не менее, все эти доводы против ЕГЭ для меня лично перевешивает один-единственный. Благодаря данному формату оценки знаний Настя Молева – дочь моих знакомых из небольшого города в Псковской области – сумела поступить в один из самых престижных институтов Петербурга – ФИНЭК. При всем прилежании и упорстве этой девушки вряд ли у нее были бы шансы оказаться там, если бы все еще существовали прежние условия приема. А вместе с ней не смогли бы стать студентами многих солидных вузов тысячи и тысячи способных ребят из глубинки. Пробивались бы единицы. Подавляющему большинству пришлось бы выбирать периферийные учебные заведения. Ничего плохого не хочу сказать о них, но сейчас речь об определенной дискриминации. Настино место заняла бы дочка либо питерского чиновника, либо просто богатого человека. ЕГЭ нанес серьезный удар по коррупции и протекционизму в высшей школе. Разумеется, лазейки для них все равно найдутся. Но уже лазейки, а не широко распахнутые ворота.
У Единого госэкзамена есть и другие преимущества. Он позволяет сравнивать уровень обучения в разных регионах страны, анализировать причины этого и принимать своевременные меры по его выравниванию. Стобалльная шкала помогает гораздо лучше оценить знания каждого выпускника, нежели те несколько отметок, которые традиционно имеются в распоряжении учителей Но нельзя закрывать глаза и на отрицательные стороны этого нововведения, которое, впрочем, уже старше тех, для кого предназначено. Необходима такая коррекция, которая сохранила бы сам принцип, но внесла определенные изменения в форму. Здесь я и подхожу к своему предложению – ни на что не претендующему, поскольку оно не рассчитано на обращение в государственные инстанции или на педагогические форумы. Но может, кому-то оно покажется интересным и обретет сторонников. А уже в качестве мнения некоторой части общества получит право на то, чтобы его рассмотрели в компетентных кругах.
Так вот – идея сводится к тому, что каждый ученик одиннадцатого класса проходит не через один ЕГЭ, а через четыре или даже шесть. Причем половина из них приходится на десятый класс. Чтобы испытание перестало быть страшным, оно должно стать привычным. Достаточно придать статус основного экзамена контрольным работам и сочинениям, которые все равно входят в учебный план. Для каких-то предметов в него можно что-то подобное внести. И тогда ЕГЭ уже не будет маячить впереди, как опасное препятствие. Он окажется всего лишь экзаменом № 4 или 6, разве что сроки сдачи станут более сжатыми, хотя и над этим можно подумать. Раз мы научились организовывать важнейшую процедуру в соответствии со всеми требованиями раз в год, что мешает делать то же самое дважды или трижды? Главное – выпускники поймут, что бой, который ждет их в июне, не является решающим. Точнее, таковым будет каждый. Допустим, в декабре и марте этого учебного года, и в феврале и июне прошлого. Учитываются результаты всех экзаменов, а не одного – единственного. Допущенную ошибку уже не назовешь роковой. Она незначительно повлияет на общую оценку.
Я бы пошел еще дальше и предоставил школьнику возможность исключить по своему выбору тот или иной его результат при выведении итогового балла. Это уменьшит градус напряженности и боязни не справиться с заданием или не показать всего, на что способен. Мы живем в эру компьютеров и должны как можно шире использовать ее преимущества. Удаленная аттестация дает возможность более объективно оценивать степень подготовки каждого ученика. Ведь эксперт, который это делает, не располагает никакой информацией об экзаменующемся и личные пристрастия или наоборот, предубеждения, исключены. Есть, правда, немало примеров, когда за одинаковые ответы выставляются разные баллы, но это результат несовпадения представлений о методике определения правильности и полноты ответа. Даже тщательно отобранные экзаменаторы – это живые люди со своими индивидуальными особенностями. Но более частые «замеры» помогут даже их ошибки свести к минимуму.
Увеличив число экзаменов в последних двух классах, мы вернемся и к полноценному учебному процессу, приблизив его к тому качеству, которое существовало в советское время. Сейчас же текущие занятия уходят на второй и на третий план – главное подготовиться к ЕГЭ. Образуется заколдованный круг. Чем большее значение приобретает решающее испытание, тем меньшую роль играют годы, которые ему предшествовали. Планомерную учебу вытесняет натаскивание «вахтовым методом». Но если снова станет актуальным каждый урок, когда же зубрить материал к «последнему бою»? Заколдованный круг рискует стать порочным. Мы будем получать поколение за поколением молодых россиян, которые предпочтут лениво отбывать номер за партами до выпускного класса, зная, что все силы предстоит бросить на ЕГЭ.
Недавно в интернете обратил внимание на пост учителя И. Н. Гусева. Он преподавал еще в 80-ые годы, потом на долгое время ушел из школы, а несколько лет назад возобновил работу. У него появилась возможность сравнить современных школьников с их сверстниками из неблизкого прошлого. Нынешние дети уже не задают вопросов по теме урока. Через двадцать минут после его начала становятся практически нетрудоспособными, будучи больше не в состоянии усваивать то, о чем рассказывает учитель. Едва прозвенит звонок, все их внимание переключается на мобильные телефоны, и на переменах им не до общения друг с другом и не до подвижных игр. Каждый школьный звонок постепенно становится тревожным. Но чтобы это понять, его должны расслышать взрослые.
Автор: Евгений Пантелеев