Руководитель аналитического отдела Тайги.инфо Алексей Мазур рассуждает, почему Кадыров активизировался в общероссийской повестке.
В последние дни Рамзан Кадыров стал постоянным источником новостей. То он объясняет, что сделал бы с Украиной, будь он на месте президента России. То объявляет «террористами» правозащитника Игоря Каляпина и журналистку Елену Милашину. А также сообщает, что семье федерального судьи Сайди Янгулбаева место либо в тюрьме, либо в земле.
Как отмечает в своей колонке Олег Кашин, череда этих заявлений выглядит как суета, и начались они после того, как чеченские силовики вывезли из Нижнего Новгорода жену судьи Янгулбаева Зарему Мусаеву в Чечню. Граждане России привыкли к тому, что в Чечне может твориться невесть что, но «это ведь Чечня», а остальные регионы России — совсем другое. А тут оказывается — нет, не другое. Правоприменительная практика Чечни может неожиданно приехать в любой город. И это может встревожить людей и вызвать негативную реакцию Кремля.
Нам тут в Сибири (которая казалось бы тоже «совсем не Чечня») интересны в этой истории другие грани.
Одним из информационных поводов, которые выдал Кадыров, было его заявление, что Чечне не прожить без России, так как федеральный бюджет тратит на республику 300 млрд рублей в год. И вот эта цифра резанула. Новосибирская область в два раза больше по населению, чем Чечня, но ее бюджет не дотягивает и до 200 млрд.
Позже Рамзан Кадыров опубликовал в своем телеграмм-канале информацию о «кассовом исполнении бюджетов бюджетной системы РФ на территории Чеченской Республики за 2021 год». Однако меньше чем через минуту этот документ из канала Кадырова был удален, заметил Znak.com.
Записка составлена так, что без специального образования не разберешься. Что значит «из консолидированного бюджета Чечни»? Разве в консолидированный бюджет не входят федеральные дотации?
Обращаемся к первоисточнику (не к Кадырову, а к закону Чечни о бюджете на 2021 год): «Прогнозируемый общий объем доходов республиканского бюджета в сумме 106,68 млрд рублей, в том числе безвозмездных поступлений в сумме 91,27 млрд рублей, налоговых и неналоговых доходов в сумме 15,4 млрд рублей».
Если «безвозмездные поступления» в размере 90 млрд — из федерального бюджета, то в сумме и складываются те 300 млрд. Из них 100 млрд — прямые траты федерального бюджета, еще 100 млрд — выплата пенсий.
В принципе, прямые траты федерального бюджета есть в других регионах России. Содержание полиции, части здравоохранения, науки. На федеральные деньги строятся мосты и дороги.
Если все просуммировать и пересчитать на душу населения, то нельзя сказать что Чечня прямо сильно перекормлена. Просто у нее почему-то очень мало собственных налоговых поступлений, и львиную долю ее бюджета формируют поступления из центра. О чем сам Кадыров честно и рассказал.
Другая грань этой истории — российский федерализм. Возникает вопрос, почему главе Чечни так много позволено? Или более правильный вопрос — почему главы других регионов не позволяют себе и десятой доли подобных высказываний? Представим себе губернатора какого-нибудь сибирского региона, который бы стал рассказывать, как бы он поступил бы с Украиной на месте президента. Или о том, что она раньше и сам думал о независимости, но поскольку весь бюджет поступает из федерального центра, то думать об этом не надо.
Тезис, если вдуматься, очень опасный. Ведь его инверсия звучит так — о независимости надо думать тем регионам, которые являются финансовыми донорами.
175383
Впрочем, по части борьбы со внутренним врагом и объявления журналистов и правозащитников пособниками террористов глава Чечни уже не так одинок. У нас тут в Забайкалье на днях предложили зоозащитников к стенке ставить. Но такие заявления звучат не от глав регионов, а от политиков рангом пониже. У нас же демократия и свобода мнения — что думают, то и говорят.
Всем и каждому понятно, что у Рамзана Кадырова особое, неповторимое место в российской системе власти. Впрочем, как и Чеченская республика — особый регион.
В 2009 году Тайга.инфо опубликовала мою статью «Неофеодализм в России», в которой описано, как сложилась политическая система страны и что она из себя представляет. Собственно, заголовок об этом прямо говорит. Главный вопрос в российской политике со второй половине 90-х годов «чей это человек?» По сей день большинство участников российской политической системы не могут поверить в то, что существуют люди, которые действуют исходя из своих убеждений (впрочем, признаем что такие люди сегодня — большая редкость).
Тем, кого интересует российский неофеодализм и его природа, советую прочитать статью. Она не утратила актуальности и содержит несколько предсказаний и возможных сценариев развития. И мы видим, что попытку реализации одного из них.
Смотрим внимательно на «губернаторов-технократов» и курсы подготовки будущих губернаторов и понимаем, что это именно попытка улучшения централизованного управления (увы, пока не слишком успешная).
Мы видим, что российский неофеодализм прошел за десятилетия те этапы, на которые классическому феодализму потребовались столетия. Феодальная раздробленность с элементами сепаратизма (да, Чечня) в 90-х, установление сильной королевской власти и приведение к присяге всех баронов в нулевые и переход к абсолютизму в 10-е (особенно после Крыма).
Одна из черт абсолютизма — прямое управление территориями через назначенных администраторов и отстранение от власти наследственных владетелей земель. Российский неофеодализм слишком мал по времени, наследственная «знать» только-только начала нараждаться. В «нулевые» ее роль играли региональные «тяжеловесы» и олигархи.
Ну и где у нас в регионах губернаторами остались былые тяжеловесы? Их можно пересчитать по пальцам одной руки. Основной тип нынешнего губернатора — варяг, не имевший ни корней ни связей в регионе на момент назначения (а то и вовсе ни разу в нем не бывавший).
На этом фоне «особость» Кадырова еще сильнее заметна. Он кажется осколком даже не нулевых, а девяностых. А стороннему наблюдателю он кажется каким-то «инфант террибль», которого по совершенно непонятным причинам терпит Кремль.
Но Кремль смотрит на Кадырова и на современную Чечню совсем другим взглядом. Кремль сравнивает Кадырова не с другими губернаторами, а Чечню — не с другими регионами России. Он сравнивает Кадырова с Дудаевым, Масхадовым и Басаевым. А современную Чечню — с Чечней 90-х, когда она казалась праткически неразрешимой проблемой.
А клан Кадыровых оказался решением этой проблемы.
Во Второй чеченской войне, в отличие от первой, федеральным силам удалось довольно быстро разбить основные сепаратистов. Но дальше началась фаза партизанской войны, которая имеет совсем другую логику, чем война традиционная. Она сама себя питает, а насилие порождает еще большее насилие. Месть порождает месть, зачистки и облавы приводят к уходу молодых людей в горы. А боязнь расправы не дает им из этих гор спуститься.
125284
Роль Кадырова-старшего была в том, что он встал между федералами и ушедшими в горы сепаратистами, давая последним гарантию неприкосновенности, в случае возвращения. Судьба подобных лидеров крайне непроста. Вчерашние соратники считают их предателями и ненавидят даже больше, чем врагов. А «федералы» считают недобитым врагом, которого почему-то приказали терпеть (да ещё и соблюдать выданные им гарантии).
Но какова альтернатива? Да, в Чечне «тирания» и все плохо с правами человека (хотя вряд ли Кремль это сильно беспокоит). А постоянная война и терракты — лучше? Вот американцы играли в Афганистане в демократию и права человека, и до чего доигрались?
Наверно, в Кремле время от времени обсуждается вопрос замены Кадырова и приведения Чечни в «унитарное управление». С Дагестаном же сделали так, и ничего страшного не случилось. Но возможные риски пока слишком большие, а выгоды не очевидны. Кремль, как известно, умеет ждать.
А до тех пор Рамзан Кадыров — не просто там рядовой «барон» или «генерал-губернатор». В свое время каролинги для защиты приграничных областей своей державы создавали «марки», которые возглавляли сильные военные руоковдители. Была Испанская марка, закрывавшая империю от арабов (и её легендарный руководитель Роланд). Была Северная марка, была Аварская.
Так что для современной неофеодальной системы Кремля Рамзан Кадыров — маркграф, прикрывающий кавказское направление.
Чечня в каком-то смысле и очень удобна Кремлю. Она дает 1 млн голосов «Единой России» на каждых выборах. Рамзан Кадыров может говорить то, что сам Кремль себе позволить не может. А сама Чечня становится своего рода полигоном обкатки новых практик правоприменения.
Ведь когда в Чечне шла война, она формально оставалась одним из регионов России, в ней формально действовали те же законы, что и на остальной территории. И при этом в селах и городах шли «зачистки», а на дорогах устанавливались засады спецназа, которые могли расстрелять мирных жителей.
Если засада могла стоять на чеченской дороге, то, чисто юридически, могла стоять и на новосибирской.
Борьба с чеченским сепаратизмом оказалась дорогой с двусторонним движением. Наведение «конституционного порядка» в Чечне обернулось некоторой чеченизацией всей России. Сначала там обогатились новым опытом многие работники правоохранительных органов. А затем уже правоохранительные органы Чечни начали наведываться в российские регионы.
И вот мы наблюдаем уже, как сибирские политики приносят свои извинения Рамзану Кадырову.
Неоднозначно выглядит и ответ на вопрос — политическая система Чечни движется в сторону российской, или российская — в сторону чеченской? Судя по тем изменениям, которые происходят в законах, а особенно — в практике их применения, скорее второе. И наверняка наверху немало сторонников того, чтобы закрутить гайки до предела.
Надеюсь, они понимают возможные последствия. Процитирую Рамзана Кадырова
«Нет [сегодня] этого всего. Нет у нас ни газа, ни света, ни нефти. <…> Я ищу уже семь лет, но не могу найти ни одного инвестора, чтобы занимался нефтедобычей, переработкой. Без России мы никак не сможем. <…> Если нам что-то другое предлагают, пусть напишут нам экономическую модель, как они хотят содержать республику».