Всего несколько дней остается до премьеры спектакля «Метель» по пьесе Нины Тодыбаевой. Проект реализуется с использованием гранта, предоставленного ООГО «Российский фонд культуры». Накануне премьеры о постановке рассказал режиссер спектакля Евгений Ланцов.
— Евгений Юрьевич, мы беседовали с Вами давно, еще в самом начале репетиционного процесса. Как идут дела, все ли в порядке, нет ли сложностей?
— Актеры в тонусе: роли все выучили, мизансцены выучили, сейчас занимаемся сборкой спектакля. Всё идёт по плану, и, слава Богу, все неожиданности, «сбои программ», отмены и болезни – тоже, можно сказать, плановые.
— Пришлось ли Вам в процессе репетиций отказываться от задуманного, что-то переделывать, добавлять?
— Нахожусь в постоянном процессе. Переделки, новые идеи возникают все время.
— Знаю, что над текстом шла работа, Нина присылала какие-то новые варианты сцен.
— Да, и это еще не все. Она должна еще небольшой монолог прислать, войдет он или нет, пока не знаю. Работа постоянно идет. Самое большое мое волнение – за жанр, за пьесу, за Пушкина. Вот сядете Вы в зал и скажете: «нет, это не Пушкин, это что-то другое». В моей жизни часто бывало, когда про мой ли, или другой чей-то спектакль – неважно – приходилось слышать: «нет, это не Чехов», «нет, это не Островский» (слышать иногда справедливо, а иногда и нет). Говорят: «Пушкин – наше всё!» И, действительно, у каждого из нас свой Пушкин – у учителей и учеников, у военных и космонавтов, у артистов и писателей, у всех жителей города и всех театроведов страны свой Пушкин, которого они любят и которого желают увидеть на сцене. Совпасть с этим множеством нереально, а вот убедить и увлечь своим видением – вполне возможно.
— Сколько живу, столько и слышу это, Вы правы. Островский – это пьеса, а то, что видит зритель, это не только текст.
— Пьеса ставится в наше время, а вот другое дело, как она ставилась пятьдесят или сто лет назад. Если она ставится сегодня, то приобретает черты и смыслы сегодняшнего дня.
— Что уж говорить про прозу, переложенную на язык драматургии.
— Я бы сказал, что это фантазия на тему Пушкина. Там сохранен сюжет, но какие-то есть драматургические сюжетные ходы, что у Пушкина даны намеком, полусловом, а в спектакле развернута целая сцена. Это ни в коей мере не дописывание Пушкина, это, повторюсь, театральная фантазия на темы Александра Сергеевича Пушкина.
— Здесь получается два преломления – первое – это драматург смотрит на повесть своими глазами и излагает по-своему, а второе — Вы излагаете по-своему ее пьесу.
— Мне понравилось, что у драматурга сохранен определенный дух. Она отнеслась к сюжету бережно. В повести нет ни одного диалога, их пришлось писать, но из этих диалогов выявляется сюжет, придуманный Пушкиным. Мистический, потрясающий сюжет о том, как Судьба преподаёт нам уроки.
— А с цехами нашими как Вам работалось?
— В целом я еще не видел костюмы. Завтра актеры наденут костюмы и выйдут на сцену, но то, что я уже видел, мне понравилось. Театр находится в тонусе, все работники трудятся со знанием дела.
— Наш театр не самый бедный, но нам, конечно, трудно соперничать по качеству оборудования, например, с театром Вахтангова.
— В театре Вахтангова тоже есть, на кого равняться. Наверное, они тоже могут сказать: «У нас оборудование так себе, а вот в «GrandOpéra…». С точки зрения провинциального театра, у вас прекрасное оборудование.
— Когда Вы ставите спектакль, думаете о зрителе?
— Конечно! Зритель – главный источник и вдохновения, и творчества в театре, и цель, и смысл, и средство. О зрителе невозможно не думать.
— Для кого будет этот спектакль?
— Мне бы хотелось, чтобы «Метель» была интересна широкому зрителю, семейной аудитории, условно говоря, от двенадцати до ста двенадцати, чтобы её смотрели и простые люди и профессора, и учителя и военные, и каждый нашел в спектакле что-то своё. Мы работаем для зрителя, но всякое может быть, я ведь ставлю у вас первый спектакль и хотя в провинции публика во многом похожа, но похожа она только с первого взгляда. Отличия всё же есть и, порою, отличия существенные.
— Может быть, тот, кто будет читать это интервью, не поверит, но действительно это так.
— Да, реагируют зрители по-разному. В одном городе одна тема проходит, а другая – нет. А от чего это зависит – никто не знает. Интуитивно понимаешь, чего хочет публика, на что она пойдет. Разумеется, все эти рассуждения не об эстраде, а о театре, нашем русском психологическом театре.
— Спасибо и успехов!
— Спасибо.
Интервью провел Александр Воронов
