Это самая обычная история, которая могла произойти где угодно и когда угодно: мальчик и девочка друг друга полюбили. Они с рождения жили по соседству, ходили по одной улице, в одну школу, в один гастроном, на одну речку. Но - каждый сам по себе. И вот, после летних каникул Он случайно посмотрел на Нее, но как-то более внимательно, чем обычно и увидел что-то такое, чего раньше не замечал. А Она перехватила его взгляд, почувствовала что-то такое, чего раньше не чувствовала, смутилась и вечером вспоминала об этом, глядя в зеркало и гадая – что не так?
Через пару дней на перемене они снова встретились и вдруг школьный двор, волейбольная площадка, орущие первоклашки и натертая новыми босоножками нога превратились в расплывчатый и безмолвный фон. В фокусе остались лишь соединенные невидимой осью две пары глаз, в которых уже читался всем известный и никогда не стареющий сюжет.
О чем тут еще писать? Почти вся мировая литература на этом сюжете построена, и уж мы-то с вами прекрасно знаем, откуда что появляется, как развивается и чем заканчивается. Хорошо, когда гробовой доской, хуже, когда первой немытой тарелкой, совсем плохо, когда и тем и другим одновременно. В любом случае литературный сюжет, повинуясь законам жанра и извиваясь по прихоти автора от экспозиции к кульминации, от завязки к развязке, существует в стерильных условиях. Он заранее выверен, он логичен и красив. Ведь это - искусство!
Однако жизнь, друзья мои, это всего лишь слабое подобие искусства. Не подчиняясь законам жанра, она подсовывает нам ненужные подробности, досадные мелочи, лишние детали, которые искажают, уводят в сторону, а иногда просто уничтожают сюжет. Будь я писателем, я мог бы себе позволить пренебрежительное отношение к подробностям, мелочам и деталям в угоду сюжету. Так я когда-то ремонтировал утюг: разобрал, собрал, а ненужное выбросил. Ну, скажите, какое значение имеет цвет одеяла, под которым Ромео и Джульетта утром прислушивались к пению жаворонка? Да, никакого!
Но угораздило же меня стать адвокатом, испытывать все прелести профессиональной деформации, копаться в ненужных подробностях, досадных мелочах и лишних деталях, пренебрегая сюжетом, жанром и искусством! Признаюсь, бывает противно, но я терплю…
***
К сожалению, случайный взгляд, невидимая ось, последовавшие за ними первые поцелуи, вздохи и их логическое завершение (а оно, как говорила моя бабушка, таки да было) - это предыстория. История же началась потом, когда логическим завершением заинтересовались правоохранительные органы. А, раз они заинтересовались, то нужно заглянуть в документы наших героев и узнать их анкетные данные.
Он – пусть будет Ромой, учеником одиннадцатого класса МБОУ СОШ (так сейчас называют бывшие школы) и на момент вышеописанного плотоядного взгляда семнадцати лет от роду. Она – допустим, Юля (это логично) и ей только что исполнилось тринадцать. Внешность у них обычная – джинсы, майка, кроссовки и мобильник. Успеваемость нормальная – тройки по математике и физике, зато пятерки по истории и физкультуре. По месту жительства характеризуются положительно, на учете нигде не состоят, дорогу переходят на зеленый свет, руки перед едой моют. Из особых примет – Юля с детства имела хороший аппетит, поэтому вес у них с Ромой тоже был одинаковый, несмотря на разницу в возрасте.
Кстати, возраст героев в данном случае является квалифицирующим признаком и об этом надо написать подробнее. Дело в том, что как раз в ту пору в стране шла ожесточенная борьба с педофилами. Буквально в считанные дни благодаря депутатам, кандидатам и другим, озабоченным судьбами подрастающего поколения людям, проблема обозначилась настолько остро, что потребовала немедленных и энергичных решений. Предлагались такие, до поры дискуссионные меры, как химическая кастрация извращенцев, выселение их в огороженные резервации барачного типа, пометка опознавательными нашивками на одежде.
В то же время без особых дискуссий в Уголовный кодекс были внесены поправки, касающиеся «половых сношений с лицами, не достигшими четырнадцати лет, совершенных лицами, достигшими восемнадцатилетнего возраста». Это было ответом на вызов времени. Только что отгремели бои с организованной преступностью и терроризмом, еще не утихли схватки с оборотнями в погонах и коррупцией и, вот, появился новый враг – педофил. Естественно, что после четкого обозначения нового фронта борьбы возник и новый показатель в работе правоохранителей. Каждый уважающий себя следственный орган должен был иметь в своем производстве хотя бы пару соответствующих уголовных дел. Но, если к началу кампании педофил, судя по сообщениям в прессе, извращался почти открыто, нагло, никого не опасаясь, то после брошенного вызова он ушел в подполье, маскируясь под воспитателя, учителя или эстета. От такого коварства страдало не только подрастающее поколение, но и статистика, которая в ходе борьбы, прошу заметить, бывает намного важнее самой борьбы. В создавшихся условиях каждый проверочный материал подобного рода шел в зачет и ставился на контроль.
Вот почему плотоядный взгляд, брошенный вроде бы случайно, дал впоследствии неожиданные и не предусмотренные известным сюжетом всходы.
***
Наши влюбленные были настолько поглощены своими чувствами, что не заметили изменений в нравственном климате страны. Они не заметили даже того, что их отношения перестали быть тайной – все было как во сне. Но какая, на фиг, тайна, если они ходили по одной улице, в одну школу, в один гастроном, и уже не каждый сам по себе, а держась за руки. Если расставание на сорок пять минут урока выливалось в трагедию, а задержка ответа на смс-ку грозила вселенской катастрофой. Школьное сообщество это обсуждало, завидовало, восхищалось и требовало подробностей. Соседи тоже любопытствовали и провожали парочку взглядами.
Очнулись герои лишь после того, как примерно в середине второй четверти по пути в школу Рома уткнулся грудью в пивной живот потенциального тестя. Юля отошла в сторонку, и не слышала настоящего мужского разговора. Рома клятвенно заверил, что у него серьезные намерения (а так оно, кстати, и было) и что до свадьбы – ни-ни (и это тоже пока было правдой).
После состоявшегося разговора дети стали дружить официально – Рома провожал Юлю уже не до угла и смело заходил в дом, а Юля, бывало, помогала Роминой маме мыть посуду.
Тут надо произнести тост за родителей. Юлина семья не отличалась либерализмом, но и ханжами их назвать было нельзя. Дочь дружит с парнем – это хорошо. Лишь бы не курила и уроки не прогуливала. А Ромина мама - так та вообще радовалась, глядя на то, какой сын стал взрослый. Тем не менее, кое какая разница во взглядах на ситуацию у представителей обоих семейств была: когда ваш сын встречается с девушкой, то считается, что имеем мы, а когда у вас дочь, считается, что имеют нас. Поэтому насчет ни-ни с Юлей была проведена профилактическая беседа, сопровождаемая заклинаниями и примерами из жизни. Правда, у мамы в анамнезе был первый аборт в шестнадцать лет, но это в набор аргументов не входило. Тогда были другие времена.
Между тем, гормоны, несмотря на профилактику, уже делали свою безнравственную и разрушительную работу, пытаясь пробить брешь в плотно закупоренном сосуде. Тут не только мама – даже отец Лоренцо не смог бы помочь.
***
Прошел Новый год, майские праздники и выпускной вечер – Рома не нарушал клятву. Зато было найдено много способов обойти запрет, и в этих поисках дети изрядно преуспели. Юлин хороший аппетит, вопреки утверждению францисканца Лоренцо, от излишества не портился, а лишь разгорался. Так прошло лето, и не было ни одного дня, ни одного часа, ни одной минуты порознь - даже на расстоянии. Если бы Шекспир знал о мобильных телефонах и социальных сетях, то не загнал бы своих героев в гроб. Но тогда тоже были другие времена.
Жизнь представлялась нашей паре ясной и безоблачной, как минимум, до пенсии: через месяц Рома идет в армию, Юля пока учится, потом красивая свадьба (или, может, просто поехать куда-нибудь…нет, все-таки свадьба.. или… короче, посмотрим), потом квартиру снимем (нет, лучше дом купить. В кредит…или…ладно, разберемся), потом сына родим (или дочь? или… в общем, неважно), потом … ты меня любишь? …и я тебя… Затемнение.
А потом наступил день восемнадцатилетия Ромы, и события стали стремительно отклоняться от намеченной перспективы, развиваясь в сторону криминала. Потому, что, напомню, есть статья.
В соответствии с показаниями свидетелей-гостей, виновник торжества перед десертом удалился с потерпевшей во флигель, расположенный в глубине двора. Отсутствовали они примерно часа полтора – во всяком случае, торта им уже не досталось. Во флигель свидетели не заглядывали, но из протокола осмотра места происшествия видно следующее (цитирую): «вход во флигель осуществляется через деревянную одностворчатую дверь в восточном направлении, которая на момент осмотра открыта, войдя во флигель с правой стороны стоит кровать, которая застелена разноцветным одеялом… следов биологического происхождения при осмотре не обнаружено… в ходе осмотра производилась фотосъемка…».
Одеяло на фото действительно было разноцветным, что, разумеется, имело важное доказательственное значение, придавало ситуации неповторимый колорит и некоторую пикантность.
Да, не выдержал Рома и нарушил данное папе обещание. Но попробуйте-ка устоять под натиском равной по весу, но явно превосходящей по темпераменту Юли. Парень уходит в армию, гормональный фон, как в Чернобыле, оковы девственности достали, перспектива до пенсии ясна – какие вам еще аргументы нужны? Да, не нужны нам аргументы! Они нужны осмотрительным и осведомленным, умным и равнодушным, невлюбленным, невидящим и неслышащим - тем, кто может все объяснить дофаминэргической целеполагающей мотивацией к формированию парных связей. Это она, дофаминхреническия, или как там ее, мотивация виновата, а не Рома. Это она, словно цунами, проглотила, переварила и превратила в бесформенную кучу мамину профилактику, папин живот и депутатскую озабоченность.
Для нас главный аргумент – любовь. Он же и единственный.
***
«-Уходишь ты? Ещё не рассвело. Нас оглушил не жаворонка голос, а пенье соловья…
- Нет, это были жаворонка клики, глашатая зари...».
.....................Любой нормальный писатель порвал бы это дело в клочья, а прокурора-педофилофоба женил на тете-гинекологе, чтобы они, объединившись в дофаминэргическом порыве, безуспешно искали естественные формы удовлетворения своих потребностей и не искажали сюжет.
Но я связан процессуальными рамками и серой папочкой. Вот она – лежит рядом, как живая.
PS : Вам интересно узнать чем закончилась эта история ? переходите по ссылке на источник для дальнейшего чтения ?
Комментарии